новости города Ельца, новости Елец, елецкие новости, елецкая газета, Красное знамя

Адмирал с несгибаемой волей

1 879

Роман ДЕМИН

Сегодня наша страна отмечает День государственного флага России. Меня поразила история, напрямую связанная с этим символом Отечества, священным для большинства жителей любой страны мира. Праздник стал отличным поводом напомнить о незаслуженно забытом герое, связанным с Ельцом, который более века назад не терпел хамства в отношении флага своего Государства.

Главный герой фиумского инцидента


Начну с того, что в январе следующего года исполнится 101 год со дня смерти адмирала Военно-Морского Флота Российской империи Николая Степановича Маньковского. Он погиб в елецкой тюрьме в день своего 60-летия (10 января 1919 года). По одной из версий, флотоводца держали здесь как заложника и участника «белого движения» и в итоге казнили. По другой — его расстреляли за то, что каждое утро во дворе своего елецкого дома он торжественно поднимал Андреевский флаг.


Увы, жизнь и судьба Н. С. Маньковского по сию пору остаются по большей части загадкой. Он родился 10 января 1859 года, а вот где это произошло — большинство источников умалчивает. Есть свидетельства, что будущий адмирал появился на свет в Херсонской губернии. Но, по-видимому, у его семьи были крепкие связи с центральной Россией. Не случайно же на склоне лет Николай Степанович оказался в Ельце, возможно, как говорится, потянуло к корням…
К тому же доподлинно известно, что в начале 80-х годов ХIХ века в поселке Хомутово Орловской губернии, расположенном на железнодорожной линии Орел — Елец, у Маньковского имелись дом и конюшня, хотя сам он в это время вряд ли мог часто наведываться в здешние края. Ведь в 1880 году Николай закончил Херсонский морской кадетский корпус с присвоением ему чина — гардемарин. А еще через год получил следующее звание — мичман.
Что же касается ежеутреннего торжественного поднятия Андреевского флага в Ельце, то тут можно не сомневаться: Маньковский именно так бы себя и вел. Для него, как и для каждого кадрового российского военного моряка, этот ритуал был священным еще со времен службы на флоте. Кроме того, именно Николай Степанович стал главным героем международного происшествия, случившегося в 1910 году как раз из-за Андреевского флага. Оно получило название фиумский инцидент.
И хотя некоторые историки до сих пор спорят о том, что в этом деле правда, а что вымысел, тем не менее сам факт очень ярко характеризует русского адмирала и патриота Отечества.


Сборник «Флаг адмирала»


В 1930 году в Риге вышел в свет сборник морских рассказов «Флаг адмирала». В числе прочих в него вошло произведение бывшего капитана II ранга Военно-Морского Флота Российской империи, эмигранта, публициста и писателя-мариниста А. П. Лукина. Называлось оно: «На торжествах в Черногории. Под флагом адмирала Маньковского».

Русский броненосец Цесаревич


Суть рассказа вкратце такова. Летом 1910 года отряд кораблей Балтийского флота в составе флагмана — броненосца «Цесаревич» и крейсеров «Рюрик» и «Богатырь» под командованием контр-адмирала Николая Степановича Маньковского возвращался в Россию из похода по Средиземноморью. На борту «Цесаревича» находился великий князь Николай Николаевич со свитой. Ему вдруг понадобилось срочно сойти на берег, чтобы отправиться на Родину напрямую — поездом (так было гораздо быстрее), и наши корабли зашли в австро-венгерский порт Фиуме (ныне Риека в Хорватии). Здесь в то время находилась одна из главных баз ВМС Австро-Венгерской империи, защищенная мощной крепостью.
При заходе боевых кораблей в иностранный порт или при встрече двух эскадр разных флотов испокон веку соблюдался обязательный морской ритуал — обмен салютами. Для этого на военных судах даже имелись специальные «салютные» заряды.
Так вот русская эскадра, прибыв в Фиуме, тут же отдала салют. Наши сделали это первыми, поскольку находились в гостях. Однако крепость в ответ промолчала. Подобное поведение по международным нормам считалось прямым оскорблением российского военно-морского Андреевского флага.
Мало того, через некоторое время на здешний рейд вошел австро-венгерский флот под командованием морского министра империи, адмирала князя Монтеккуколи. И хотя русские корабли вновь произвели салют, ответного залпа опять не последовало. Далее автор рассказа пишет:

Из рассказа А. П. Лукина

«Когда русский адмирал отправился с визитом к австрийскому, то не был принят им. Флаг-капитан князя Монтеккули (фамилия написана с ошибкой, но так в тексте — прим. Р. Д.), встретивший адмирала на нижней площадке трапа, доложил ему, что у адмирала гости и он не может его принять, причем при отъезде адмирала Маньковского не был произведен положенный его сану салют (третья пощечина русским — прим Р. Д.).
Оскорбленный таким приемом, адмирал вернулся к себе…
Вскоре от борта «Эрцгерцога» (флагман австро-венгерской эскадры — прим. Р. Д.) отвалил катер под флагом командующего флотом. Когда катер подошел к правому трапу русского «Цесаревича», на нижнюю площадку трапа спустился мичман — младший флаг-офицер адмирала — и доложил князю Монтеккули, что адмирал не может его принять, так как занят разбором полученной корреспонденции.
На что австрийский адмирал ответил, что не будет беспокоить адмирала и просит ему не салютовать.

Австро-Венгерский флагман «Кайзер Карл VI»


По отбытии командующего австро-венгерским флотом адмирал Маньковский послал на «Эрцгерцога» своего флаг-капитана с приказанием передать, что он — русский адмирал — требует, чтобы завтра, в 8 ч. утра, одновременно с подъемом Андреевского флага, австрийский флот и крепость произвели ему установленный салют. Австрийский флаг-капитан ответил, что крепость отсалютует, но флот не может, так как в 5 ч. утра должен уходить. При этом австриец от имени своего адмирала выразил сожаление о происшедшем «недоразумении».
Но адмирал Маньковский остался непреклонен и послал уведомить австрийского адмирала, что он не выпустит его флот, пока не будет произведен требуемый им салют.
Дважды приезжал на «Цесаревича» представитель князя, всячески убеждал адмирала отказаться от его требования, приводя всякие резоны о необходимости флоту уйти в 5 ч., но адмирал Маньковский слышать ничего не хотел и в требовании своем остался тверд, как скала.
— Передайте ему в последний раз, что я не выпущу его флот, пока требование мое не будет исполнено в точности.
Австрияк уехал не солоно хлебавши.
На «Цесаревиче» взвился сигнал: «Приготовиться к бою» и за ним другой: «Адмирал приглашает к себе капитанов».
На совещании у адмирала была распределена сфера огня кораблей, причем первоначально весь огонь отряда сосредоточивался на «Эрцгерцоге» как флагманском корабле».

Альтернативная версия: «Рапорт контр-адмирала»

Противники и критики этой жесткой версии конфликта ссылаются на документ, подлинность которого, впрочем, тоже вызывает немалые сомнения. Это так называемый рапорт контр-адмирала Маньковского. В нем событие якобы изложено самим Николаем Степановичем уже по возвращении в Петербург. И хотя история здесь представляется в несколько ином свете, тем не менее, на мой взгляд, сама ее суть остается прежней. Впрочем, судите сами.
«28-го в 6 час. 30 минут утра на рейд пришел австрийский крейсер «Kaiser Karl VI» под флагом полного адмирала. В 8 часов обменялся с ним салютом и одновременно послал с поздравлением флаг-офицера, который по возвращении донес, что на крейсере находится адмирал Монтекукули (фамилия написана с ошибкой — прим. Р. Д.). Через полчаса на «Цесаревич» прибыл с ответным визитом австрийский офицер, который сообщил, что адмирал на берегу и вернется около 10 часов. Так как с 10 часов его не было, а у меня было заранее условлено ехать в это время на берег с визитами, то я с флаг-капитаном в сопровождении консула уехал в город…
Вернулся я около 11 с половиной часов. В 12 часов с флаг-капитаном и командиром «Цесаревича» поехал с визитом на австрийский крейсер. На трапе меня встретил штаб-офицер, который сообщил, что адмирал принять меня не может, так как он завтракает и у него гости. В это время на шканцах играла музыка, но не марш, а какую-то арию, и не прекратила играть даже тогда, когда катер пристал к трапу. Когда я отвалил, салюта мне не произвели. По возвращении на корабль я приказал при ответном визите адмирала Монтекукули сказать, что меня нет дома, музыки не вызывать и салюта не производить.
Около 3-х часов к трапу на моторном катере прибыл адмирал Монтекукули. Его встретил на нижней площадке трапа флаг-капитан и передал, что меня нет дома. Адмирал просил передать, что он не салютовал мне, так как во время моего визита был отдых и просил ему также не салютовать. Подождав салюта до захода солнца и не получив его и зная, что крейсер ночью собирается уйти, я послал флаг-капитана к командиру его или флаг-капитану, если таковой имеется, с заявлением, что я не получил следуемого мне салюта.
Флаг-капитан застал крейсер готовым к уходу через полчаса, но командир был еще на берегу, а потому передал мое поручение старшему офицеру с просьбой сообщить о последующем распоряжении через офицера. Через полчаса с крейсера прибыл офицер и сообщил, что крейсер останется до утра и в 8 часов произведет салют. 29-го августа в 8 часов утра австрийский крейсер произвел салют в 13 выстрелов с подъемом русского флага на фор-стеньге, после чего снялся с якоря и ушел».

Жесткий сценарий

Как правило, командиры кораблей Российской империи, обращаясь перед боем к экипажам, произносили фразу: «С нами Бог и Андреевский флаг!». Почитание морского стяга было столь велико, что его оскорбление действительно могло спровоцировать жесткий сценарий действий, вплоть до международного конфликта.
В разных источниках фиумский инцидент описывается с различными деталями. В одних, например, контр-адмирал Маньковский, после того как Фиумская крепость не ответила россиянам салютом, обратился к великому князю Николаю Николаевичу за советом, как себя вести в сложившейся ситуации. Тот якобы ответил, что спешит на берег, а потому, мол, разбирайтесь сами… Поскольку радиосвязи с Петербургом тоже не было из-за слабости тогдашних передатчиков, Маньковский проявил инициативу и решительно взял «быка за рога».
Данные о количестве кораблей австро-венгерской эскадры у разных авторов тоже разнятся. Некоторые говорят о более 20 броненосцах и крейсерах. Другие утверждают, что был только один броненосный крейсер «Кайзер Карл VI», кстати сказать, новейший по тем временам.
Впрочем, как бы там ни было, в большинстве описаний фиумского инцидента говорится о том, что русские корабли по приказу контр-адмирала Н. С. Маньковского заняли ключевые места на выходе из бухты. На центральной позиции, прямо на главном фарватере, встал наиболее крупный по габаритам крейсер «Рюрик». «Цесаревич» и «Богатырь» расположились по бокам — ближе к берегам.
Одновременно адмиралу Монтеккуколи было направлено резкое письмо, в котором подчеркивалось: русские не выпустят австро-венгров в море до тех пор, пока те не произведут положенный салют.
На наших кораблях сыграли боевую тревогу, подготовили боевые заряды, расчехлили орудия и навели их на австрийский флагман. Все это отлично видел противник.

Тревожная ночь


Ночью австро-венгерская эскадра и крепость интенсивно перемигивались сигнальными огнями. Меж тем на наших кораблях по рассказу А. П. Лукина царило приподнятое настроение и дух патриотизма.
«Русские офицеры, гардемарины, матросы — все были возмущены до глубины души. Общее негодование кипело на русских кораблях. Общее желание — проучить австрийцев. Все восторгались молодцем адмиралом, решившим ценою крови отстоять честь родного Андреевского флага.
В эту ночь никто не спал… Прислуга стояла у заряженных орудий… Все с нетерпением ждали..
Конечно, все сознавали разницу в силах и особенно тяжелое положение отряда из-за отсутствия угля («угольщики» должны были прийти только завтра), благодаря чему он не мог сняться с якоря и на ходу вступить в бой. Но все единодушно приветствовали решение адмирала, хотя и на якоре, а открыть огонь. И все решили лучше погибнуть, но не посрамить земли Русской…».

Адмирал Маньковский с супругой


Перед рассветом, около четырех утра, австро-венгерские корабли начали разводить пары, чтобы приготовиться к движению. Но при этом даже не подняли якорей. Видимо, несмотря на преимущество в силах, противник понимал: русские успеют если уж не потопить, то точно изуродовать флагман. К тому же начинать войну из-за собственного ничем не объяснимого хамства нашим оппонентам было явно не с руки.
По Лукину, тревожное ночное ожидание завершилось в 8 часов утра.
«На «Цесаревиче» по мостику ходит адмирал…
—  Ваше превосходительство! Без одной минуты подъем флага.
—  Подымайте своевременно. Напряженная минута. Все взоры устремлены на «Эрцгерцога»…
—  На флаг и гюйс! Смирно! Ровно через одну минуту:
—  Флаг гюйс поднять!
В тот же самый момент с «Эрцгерцога» вырвался клуб белого дыма.
Начался салют…».
Затем бабахнули бастионы крепости, отдавая честь Андреевскому флагу. Австро-венгерская эскадра начала сниматься с якорей и двинулась в море мимо русского отряда. Команды «Цесаревича», «Богатыря» и «Рюрика» выстроились на верхних палубах, а корабельный оркестр нашего флагмана заиграл австрийский гимн. Контр-адмирал Маньковский и российские офицеры приложили ладони к козырькам фуражек.
Австрийские матросы тоже были построены вдоль бортов, а офицеры также отдавали честь русским морякам. Их оркестр играл Российский гимн. Ссориться с русскими они больше не хотели, как говорится, себе дороже.

После инцидента

Одна из легенд гласит, что после возвращения в Россию, на подходе к Кронштадту, эскадру контр-адмирала Маньковского встретил командующий Балтийским флотом Николай Оттович Эссен. Он будто бы спросил у Николая Степановича, оправданно ли тот рисковал в Фиуме? На что получил однозначный ответ: «Честь Андреевского флага стоит риска!».

Елецкая тюрьма, в которой был расстрелян адмирал Маньковский


Еще одна притча рассказывает о том, что вскоре после того Н. С. Маньковский повстречался с великим князем Николаем Николаевичем, тем самым, которого высадил на берег в Фиуме. Дядя российского императора якобы похлопал контр-адмирала по плечу и произнес: «Молодец! Вот так и надо с ними, с мерзавцами!..».
При этом дипломаты, как с российской, так и с австро-венгерской стороны поспешили замять фиумский инцидент, что и было сделано.
Спустя 6 лет после этой истории (1916 год) Николая Степановича Маньковского произвели в чин адмирала.
Однако после Октябрьской революции судьба нашего главного героя сложилась трагически. Одна из версий его ареста и гибели рассказывает о том, что он действительно каждое утро торжественно поднимал во дворе своего елецкого дома Андреевский флаг. Однако где находился этот дом и как 60-летний адмирал оказался в нашем городе, пока неизвестно.
Ясно лишь, что это был человек несгибаемой воли, готовый пролить свою и вражескую кровь за те идеалы, в которые верил.

1 Комментарий
  1. Алексей говорит

    А не странно ли, что об этой «истории» пишет только А. Лукин? А где же архивные документы? Вахтенные журналы кораблей? Рапорт Маньковского в Петербург? Мемуары других участников? Хоть что-то реальное, кроме болтовни?

Оставьте ответ

Ваш электронный адрес не будет опубликован.

 необходимо принять правила конфиденциальности
Новости ВРФ