новости города Ельца, новости Елец, елецкие новости, елецкая газета, Красное знамя

Нежинцы на войне глазами художника

0 275

Александр КАРСКИЙ,
Санкт-Петербург

Первые знакомства


По заданию журнала «Нива» художник-баталист Н. С. Самокиш в мае 1904 года отправился в Маньчжурию. По его собственному признанию, «видеть войну, какая она есть на самом деле, а не на картинах, было заветной мечтой». С собой Николай Семенович вез не только мольберт, краски, принадлежности для рисования, но и фотоаппарат.

в мае 1904 года отправился в Маньчжурию. По его собственному признанию, «видеть войну, какая она есть на самом деле, а не на картинах, было заветной мечтой». С собой Николай Семенович вез не только мольберт, краски, принадлежности для рисования, но и фотоаппарат.

Н. С. Самокиш на кобыле Изиде.


Как следует из рассказа академика Н. С. Самокиша, приглашение посетить 52-й драгунский Нежинский полк, несший тогда боевое дежурство на правом берегу реки Тайцзыхэ, поступило от командира 3-го эскад­рона ротмистра Н. П. Коломнина. Художник замечает: «Надо сказать, что еще в Петербурге я мечтал попасть в Нежинский драгунский полк; он почему-то представлялся мне каким-то родным (я сам уроженец города Нежина, где и воспитывался в тамошней гимназии). Я очень обрадовался случаю, который сам лез ко мне в руку, немедленно согласился на любезное приглашение…».


В штабе полка


Прибыв в расположение полка, художник направился в штаб. Он записал: «В фанзе нас встретил красивый офицер восточного типа, лет за 50, полковник Мирза-Али-Гули приветливо поздоровался с нами и пригласил разделить помещение с ним…».

Генерал-майор Н. П. Степанов на фоне стены кумирни.


На самом деле персидский принц Али Кули Мирза, выходец из Карабаха, носил звание подполковника. Был он помощником командира полка по строевой части. Между прочим, одним из его увлечений была фотография. Несомненно, он легко нашел общий язык с художником. Но почему Н. С. Самокиша встретил помощник командира полка? Ответ дает «Дневник военных действий 52-го драгунского Нежинского полка»». Оказывается, 11 августа командир полка полковник П. А. Стахович в 6 часов утра отправился в расположение Дагестанского полка для обсуждения вопроса о ведении более широких разведок. А вернулся поздно, около 10 часов вечера. Потому-то знакомство и произошло только на следующий день, 12 августа. Художник вспоминает:
«Большая фанза, устроенная опрятно и уставленная столами и скамейками в два ряда, служила общей офицерской столовой, сбоку от входа помещалась кухня. Меня представили полковому командиру, полковнику Стаховичу, который любезно предложил мне место около себя и представил остальным офицерам полка. Обед был очень вкусный, и надо было удивляться организаторской способности подполковника Мирбаха, который сумел среди боевой обстановки устроить такую прекрасную столовую. После обеда мы пили чай и вели оживленную беседу, конечно, о войне и о нашем положении в виду неприятеля… Никто не предполагал, что через несколько дней придется столкнуться вплотную с японцами».
Известны перемещения полка 16 августа: «В 5 час. дня полк отошел к дер. Хванкуфен, оставив сторожевое охранение на р. Тайцзыхэ (3 эскадрон под командой кор. Захарьина и охотничью команду). В дер. Хванкуфен полк расположился на ночлег». Разумеется, вместе с основной частью полка в эту деревню (иное написание — Винкуфен) перешел и Н. С. Самокиш: «Я остановился в фанзе вместе с полковым доктором; рядом была кумирня; в маленькой колокольне поместился командир полка Стахович, и здесь же был поставлен штандарт. С вечера мы впервые услышали гром Ляоянского боя…».


Перед боем

Начальник обоза В. А. Шевченко.


Утром художник сделал несколько фотографий. На основе одной из них впоследствии был изготовлен офорт «Винкуфен на Тайцзыхэ. 2-й эскадрон Нежинского драгунского полка». Тогда же, 17 августа, была заснята на полуразрушенной стене китайской кумирни группа штаб-офицеров во главе с начальником 2-й Отдельной кавалерийской бригады генерал-майором Н. П. Степановым.
Замысел картины «Тревога» вполне мог родиться после событий утра 18 августа. Художник пишет: «Тревожная ночь прошла; показался рассвет, а с ним и неприятель; только что я выпил стакан чаю и вышел на улицу, уже залитую первыми лучами солнца, как увидел трех драгун, прискакавших во весь опор, причем по крупу белой лошади одного из них текла струя ярко красной крови. Сначала я подумал, что ранена лошадь, но оказалось, что ранен драгун… Сейчас же дано было командиром распоряжение 2-му эскадрону выйти за деревню и задержать наступление неприятеля. Остальные эскадроны спешно построились и начали вытягиваться из улиц деревни на дорогу; все это произошло в течение каких-нибудь 10 – 15 минут». А в полковом «Дневнике военных действий» запись такая: «18 августа. Утром получено донесение от кор. Романова, который стоял с заставой у дер. Квантуна, что японцы начали переправу у дер. Сеше и Квантуна, разъезду пришлось отступить под сильным огнем, несколько людей и лошадей ранено. Вперед к дер. Квантун выслан 2-й эскадрон под командой поручика Дударова и разъезд кор. Гирша».


Во время отступления


Художник подробно описал свои злоключения во время отступления от Ляояна. На кобыле Изиде он передвигался вместе с обозом 52-го драгунского Нежинского полка. Ряд рисунков запечатлел картины отступления. Сохранилось и изображение начальника обоза, поручика В. А. Шевченко. На рисунке видим офицера на темной лошади. А в тексте говорится: «Ко мне подъехал на красивой белой лошади командир обоза Шевченко. Закурили, разговорились, передавая свои впечатления…».
Быть может, из-за такого бросающегося в глаза несоответствия этот рисунок и не вошел в окончательную редакцию альбома. А то, что запечатлен именно поручик В. А. Шевченко, видно из сопоставления с фотографией Василия Алексеевича, сделанной в Ельце как раз перед уходом на войну в 1904 году. Хотя В. А. Шевченко и дослужился до полковника,

впоследствии по какой-то причине именно этот фотопортрет родственники поместили на надгробный памятник на Ваганьковском кладбище в Москве. Таким образом, личность изображенного на картине офицера можно считать идентифицированной. Что же касается темной масти коня, то, согласно семейным преданиям, у начальника обоза В. А. Шевченко на войне было несколько верховых лошадей.ъ


Есть что исследовать


С полковым обозом, ведомым поручиком (с 1 сентября 1904 года — штабс-ротмистром) В. А. Шевченко, академик Н. С. Самокиш добрался до Мукдена. В последующем 52-й драгунский Нежинский полк он более не посещал. Но ценность сделанных им фронтовых зарисовок несомненна. Думается, для продолжения исследований елецким краеведам следует наладить творческие контакты с музеем академика Н. С. Самокиша в Симферополе.

Оставьте ответ

Ваш электронный адрес не будет опубликован.

 необходимо принять правила конфиденциальности
Новости ВРФ