О военнопленных в Ельце

После Великой Отечественной войны в Ельце действовали несколько лагерей военнопленных, служивших в гитлеровских войсках.

Память детства

В послевоенные годы мы с мамой жили в доме, расположенном на улице Советской, недалеко от мясного рынка. И вот однажды, когда я находился на кухне, где мама на примусе готовила еду, кто-то постучал в дверь. К нам вошел необычный гость — военнопленный немец с протянутой рукой и со словами: «Матка, дай что-то покушать». Помню, что он подошел ко мне и начал гладить меня по голове, показывая маме 2 пальца: можно было догадаться о том, что у него дома в Германии растут двое детей. Мама дала ему что-то из еды, и этот эпизод запомнился на всю жизнь, хотя в то время мне было всего около 5 лет.

Лагерь за Сосной

Память о фашистских захватчиках в Ельце сохранилась разная. О тех, кто брал с боем наш город в 1941 году и о тех, кто, находясь под стражей, после войны восстанавливал разрушенное городское хозяйство.
Мне удалось получить документы, датируемые июлем 1945 года, которые свидетельствуют о том, что к тому времени в Ельце уже действовал лагерь НКВД № 263 для военнопленных, в котором было три отделения.
Самое крупное располагалось в засосенской части. На месте, где сейчас находится стадион «Локомотив» от улицы Яна Фабрициуса и до неф­тебазы. Теперь здесь жилые дома.
Лагерь занимал большую территорию, окруженную колючей проволокой. Внутри, по воспоминаниям очевидцев, располагались 8 —10 строений типа финских деревянных домиков. В них размещалось начальство лагеря, его охрана, столовая для служащих и столовая для заключенных, а также жилые бараки.
Небольшое количество военнопленных одно время проживало в палатках. Лагерь здесь просуществовал до 1946 года. После его расформирования в домиках расположились бухгалтерия и другие службы железной дороги.

Второе и третье отделения

Второе отделение находилось на том месте, где впоследствии построили мясокомбинат. Устроено оно было по той же схеме, что и в засосенской части города. О нем еще долго напоминали щитовые деревянные домишки, расположенные вдоль улицы Промышленной. Их снесли уже в 2000-е годы.
Было еще и 3-е отделение — для немецких офицеров. Располагалось оно в Черной слободе на улице Одноличке (ныне ул. Островского), которая идет параллельно улице Маяковского в сторону Ламской. Усопших вывозили на погост и хоронили на старом (сейчас уже подзаброшенном и заросшем) Валуйском кладбище. На месте офицерского отделения по правой стороне от дороги еще сохранилось здание, где содержались военнопленные. Дом этот двухэтажный кирпичный дореволюционной постройки. Он сейчас огорожен кое-где забором и находится в полуразрушенном состоянии. Возможно, до революции это было общежитие для рабочих кожевенного завода купца Валуйского. Рядом с ним еще один двухэтажный типичный дореволюционной постройки жилой дом. Он в хорошем состоянии. Возможно, в нем в послевоенные годы располагалось начальство (кстати, руководителем этого отделения был майор Копылов), охрана, а также столовая и еще кое-какие служебные помещения. Недалеко от этого места жил мой преподаватель физики, а позже директор средней школы № 15 Михаил Алексеевич Махортов. Он мне и рассказал об этом 3-м офицерском отделении лагеря. Поведал мой учитель и о некоторых эпизодах из жизни военнопленных которые он отмечал, живя по соседству.

О бане и кладбище

На территории лагеря не было своей бани. Летом под присмотром 2 — 3 охранников немцев выводили на берег р. Ельчик. Река протекала буквально в 300 — 400 метрах от места заключения. Здесь они купались, а также стирали свои вещи. Зимой в подсобном помещении (оно не сохранилось) находилась огромная металлическая емкость. Немцы заполняли ее горячей водой и мылись в ней. Такой вот банный день. Думаю, что в этом месте размещалось небольшое количество военнопленных, т. к. дом, в котором находился офицерский состав, был двухэтажный. Фотография служащих этого отделения, сделанная 9 мая 1945 года, сохранилась.
Рядом со зданием (оно тоже не сохранилось) находилось отдельное помещение в виде домашней церкви. Там службу для военнопленных проводил немецкий священник. Видимо, среди пленных было много верующих, если наше начальство разрешало им отмечать какие-то религиозные праздники и проводить богослужения.
Еще ушедших из жизни военнопленных хоронили на немецком кладбище, которое располагалось на месте профилактория «Пульс» в микрорайоне завода «Эльта». Просуществовало оно (конечно, уже в запущенном состоянии) где-то до конца 50-х годов, когда началось строительство предприятия. Помнится, мы пацанами, а я тогда жил на ул. Комсомольской, часто ходили в этот район, где собирали ягоды, росшие в изобилии. Я и сейчас помню, как на некоторых могилах оставались вкопанные деревянные полусгнившие столбы, на которых имелись металлические таблички с номерами.

О помощи
бывшим врагам

А еще М. А. Махортов рассказывал об отношении жителей Ельца к военнопленным.
— Наши русские люди не злопамятны, добры и отзывчивы, — говорил Михаил Алексеевич. — Они всегда в трудную минуту даже бывшим врагам протягивали руку помощи. Это можно было видеть по тому, как жители Черной слободы, несмотря на послевоенный голод и собственную нужду, нередко приходили к офицерскому отделению лагеря, чтобы чем-то подкормить немцев. Они видели уже в них не оккупантов и врагов, а простых смертных, голодных и измученных людей, нуждающихся в сострадании. А ведь у многих из тех ельчан, которые так поступали, погибли на войне самые близкие люди — отцы, братья, дети…
Надо к этому еще добавить то, что лагерное начальство порой разрешало военнопленным ходить по городу расконвоированными. Пользуясь этим, они попрошайничали, а также брались за любую работу: пилила дрова, чистили снег, носили воду и т. д.. И так получали еду, которой тогда всем не хватало.

Память в домах

Военнопленные в Ельце занимались строительством. Ими были построены в лучковской части города дом «Ж» и дом «К», и на этой же территории несколько двухэтажных домов, а также 5-этажное здание на ул. Пушкина, рядом с храмом Елецкой Божией Матери. Здесь на 1-м этаже сейчас находится почтовое отделение.
В засосенской части руками военнопленных был заложен фундамент железнодорожного техникума, но завершить до конца строительство самого здания они не успели. Это связано с тем, что в 1946 году по приказу И. В. Сталина военнопленных отправили по домам в Германию. Однако в поселке Ольшанце ими была построена не только хлебная база, военнопленные успели сделать большой участок мощеной каменной дороги.

История с Сашей

Опишу еще случай, рассказанный моим хорошим знакомым Сашей Пятиным, который старше меня, в те годы ему было около 9 лет. Так вот он и его младший брат Валентин жили в Засосне, дом был на берегу Б. Сосны. Однажды, когда река только покрылась льдом, они с товарищами пошли играть в хоккей. Случилось так, что кубарик (так пацаны называли вырезанную из дерева шайбу) улетел в полынью. Его бросился доставать из воды Саша Оборотов, тут же под ним провалился лед. Затем в воду бросился Пятин, чтобы спасти его, еще несколько ребят, в том числе и самый младший из игравших в хоккей Валентин Пятин. По течению их всех потянуло в сторону пивзавода. А там, на берегу реки, работала небольшая бригада военнопленных под присмотром охранника. Они нагружали песком машины, которые увозили его на строительные объекты.
Так вот один из немцев, не раздумывая, бросился в воду и вытащил ребят на берег. С разрешения охранника он мокрого и трясущегося от холода и страха Валентина отнес домой. Родители накормили спасителя. А папа, он в то время работал на железной дороге машинистом, переодел немца, находящегося в мокрой и рваной одежде, в свою списанную форму железнодорожника, а также отдал ему сапоги. С тех пор Пятины через сына передавали в лагерь Курту (так звали того немца) продукты, а иногда он и сам заходил к ним домой и родители подкармливали его чем Бог послал. Немец в знак благодарности вырезал Саше и Валентину из дерева игрушки — лошадок, собачек, птичек, делал им свистки. Как оказалось, Курт был мастером-краснодеревщиком. После его отъезда в Германию, со слов Александра, его мама около года переписывалась с Куртом и его семьей. Но однажды ее вызвали в местный отдел НКВД и предупредили: если будет продолжать переписку, возникнут неприятности. И письма прекратились.

Анатолий НЕЧАЕВ,
ул. Радиотехническая