Легендарный Гулаев

Роман ДЕМИН,
roman@kznam.ru

Липецк уже давно снискал славу кузницы летчиков. Действительно, здешний авиацентр (на Западе его называют русский «Топ Ган» в честь одноименной элитной школы военных пилотов США) дал путевку в небо десяткам воздушных бойцов и известных асов. Все это, как говорится, общеизвестно. При этом сегодня мало кто помнит о том, что в 50 — 60-х годах прошлого века Елец называли городом железнодорожников и летчиков. Ведь здесь располагались штаб и авиачасти 15-й дивизии противовоздушной обороны Московского военного округа. А с 1960 по 1963 годы комдивом тут был выдающийся советский летчик-истребитель, самый эффективный ас Второй мировой войны (его назовут лучшим воздушным снайпером ХХ столетия!), дважды Герой Советского Союза, генерал-полковник авиации Николай Дмитриевич Гулаев.

Кто таков?

Н. Д. Гулаев родился 26 февраля 1918 года в станице Аксайской (ныне город Аксай Ростовской области) в рабочей семье. Окончил семилетку, потом фабрично-заводское училище. Трудился слесарем на заводе в Ростове со звонким названием «Эмальпосуда». После работы ходил на занятия в аэроклуб, тогда это было модно.

Н. Д. Гулаев родился 26 февраля 1918 года в станице Аксайской (ныне город Аксай Ростовской области) в рабочей семье. Окончил семилетку, потом фабрично-заводское училище. Трудился слесарем на заводе в Ростове со звонким названием «Эмальпосуда». После работы ходил на занятия в аэроклуб, тогда это было модно.

Именно аэроклуб «Осавиахим» (ныне ДОСААФ) сыграл в жизни Николая решающую роль. Страна в то время срочно нуждалась в пилотах. И потому, когда Н. Д. Гулаева призвали на службу в Красную Армию (1938 год), его как осавиахимовца направили в Сталинградское военное авиационное училище.
Два года спустя в звании младшего лейтенанта он уже был зачислен в один из авиаполков ПВО. О начале войны молодой офицер узнал под Могилевом (ныне Республика Беларусь), где служил летчиком ПВО.
Однако встретиться с врагом ему довелось не сразу. До 1942 года он защищал небо одного из промышленных центров, расположенного далеко от линии фронта.

Первый бой

В 1942 году младший лейтенант Н. Д. Гулаев вместе с десятью лучшими пилотами был направлен в Воронежскую область в 487-й авиаполк для охраны с воздуха стратегически важной железной дороги Балашов — Поворино — Сталинград. В то время фашисты бомбили станции и ж/д пути в основном ночью, так что советским летчикам ПВО приходилось учиться летать и в темноте.

В августе 42-го после очередной ночной воздушной тревоги Николай, будучи еще стажером, без приказа сел в ЯК-1 и взмыл ввысь, навстречу судьбе. Она оказалась благосклонна к молодому офицеру. Ему без должного опыта и специальных приборов удалось отыскать в ночном небе бомбардировщики противника, сблизиться с ними и произвести чрезвычайно удачную атаку. В первом же бою он сбил двухмоторный «Хенкель-111», имевший отличное вооружение и защиту.
После посадки на родной аэродром Гулаева сначала наказали, объявив взыскание за самовольный вылет, а затем представили к награде и повысили в звании.

Лучший воздушный снайпер Второй мировой

Сегодня историки авиации не случайно называют Н. Д. Гулаева лучшим летчиком-снайпером ХХ столетия, хотя по количеству сбитых им самолетов он уступает Покрышкину и Кожедубу. Однако он лично сбил 57 самолетов врага в 69 воздушных боях. И в этом соотношении (количество вылетов, воздушных схваток и побед) его эффективность, как подсчитали дотошные военные эксперты, составляет 0,82.
Для сравнения: у знаменитого советского аса, трижды Героя Советского Союза И. Н. Кожедуба тот же показатель равен 0,51, а у самого лучшего фашистского летчика Э. А. Хартмана, которым немцы до сих пор гордятся, — 0,4.
В отличие от них почти каждый бой Гулаева был результативным. К примеру, 30 мая 1944 года он cбил 5(!) самолетов врага. Дважды валил по 4 фашистские машины в день. Трижды уничтожал по 3 самолета и в шести воздушных схватках делал дубли.
Еще одно достижение Николая Дмитриевича теперь уже вряд ли кто-нибудь улучшит: 42 сбитых самолета в 42 боях подряд. К тому же, по словам сослуживцев, многие из своих побед Гулаев запросто раздаривал боевым товарищам. Ведь за сбитые вражеские машины полагались хорошие деньги. Таким образом, он материально поддерживал друзей и коллег, имевших семьи и детей.
Почти все воздушные победы Николай одержал не в режиме «свободной охоты», как многие асы, а прикрывая наземные войска, аэродромы, переправы, сопровождая штурмовики или бомбардировщики.

Дважды шел на таран

Дрался Гулаев не только мастерски, но и азартно. В одном из воздушных боев 14 мая 1943 года Николай в одиночку вступил в бой с тремя штурмовиками «Юнкерс-87», которых прикрывали четыре «Мессершмита-109». За счет скоростного маневра сбил ведущего группы «Юнкерсов», а затем и вторую машину. Когда же начал атаку третьей, у его «Як-1» закончились боеприпасы, и тогда советский летчик ударил левым крылом своего самолета по правой плоскости «Юнкерса», после чего тот рассыпался на части. Гулаевский «Як-1» сорвался в штопор, но у самой земли Николай сумел выровнять машину и посадить ее у переднего края наших войск.

Свидетелями этого воздушного боя стали пехотинцы 52-й стрелковой дивизии. Они бросились вытаскивать отважного летчика из кабины, думая, что он ранен. В итоге его без единой царапины доставили на родной аэродром на машине комдива пехотинцев. Причем Николай Дмитриевич никому не рассказал о своем подвиге. И только несколько часов спустя из донесения все той же пехоты сослуживцы узнали об ожесточенной воздушной схватке и таране. На митинге, посвященном этому событию, Гулаев спокойно произнес: «На моем месте каждый из вас поступил бы так же. Жаль только, остался я «безлошадным». На что командир части тут же приказал выделить летчику новый самолет, и в тот же день он вновь участвовал в воздушном бою.
А 9 июля 1943 года в районе Белгорода Н. Д. Гулаев совершил второй таран, уничтожив очередного фашистского стервятника. При этом Николай потерял и свой самолет, но благополучно приземлился на землю с парашютом.

Звезды Героя

К июлю 1943 года заместитель командира эскадрильи 27-го истребительного авиационного полка ПВО, воевавший на Воронежском фронте, старший лейтенант Н. Д. Гулаев лично уничтожил 13 вражеских машин и еще 5 в групповых атаках. А в сентябре за мужество и отвагу, проявленные в боях, ему присвоили первое звание Героя Советского Союза.
В июле 1944 года за 125 успешных боевых вылетов и 42 воздушных боя, в которых он сбил 42 самолета противника лично и еще 3 в группе, командир эскадрильи 129-го Гвардейского истребительного авиаполка (уже 2-го Украинского фронта), гвардии капитан Н. Д. Гулаев был награжден второй медалью «Золотая Звезда».

Этому событию предшествовал воздушный бой над Скулени, в котором Николай был ранен. В одной из атак он применил свой фирменный прием: расстрелял сверху «Юнкерс-87», а затем сделал внезапный разворот навстречу вражескому истребителю прикрытия и атаковал его в лоб. Враг на встречном курсе успел прошить самолет Гулаева пулеметной очередью. Один из снарядов попал в правую руку Николая. Истекая кровью, он собрал волю в кулак и довел свою «Аэрокобру» до аэродрома. Приземлившись, потерял сознание и пришел в себя только в госпитале, после операции.
В одной из статей Николай Дмитриевич описан так: «Его скромность на людях и в самооценке диссонировала с исключительно настойчивой, агрессивной манерой ведения воздушного боя, а честность и открытость он с мальчишеской непосредственностью пронес через всю жизнь, до конца сохранив и некоторые юношеские предрассудки».
Видимо, эти «юношеские предрассудки» и «мальчишеская непосредственность» помешали Н. Д. Гулаеву стать трижды Героем Советского Союза. На этот счет ходит немало легенд, которые очень похожи на правду, учитывая взрывной характер нашего героя. Вот одна из таких баек.

Свинья в самолете

В 1944 году Гулаеву будто бы хотели присвоить третью «Золотую Звезду» и даже послали в полк награждающего в высоких чинах. Но в это время наши летчики перебазировались на только что отбитый у румын аэродром рядом с ж/д станцией. Там пилоты пленили около сотни зазевавшихся румынских солдат, а в качестве трофея взяли цистерну спирта. Выпить на радостях оказалось более чем достаточно, а вот с закуской возникла проблема. Тут Н. Д. Гулаев вспомнил, что при перелете видел неподалеку пасущихся свиней. Недолго думая, он полетел к месту обнаружения «закуски» и посадил свою «Аэрокобру» возле каких-то сараев на глазах у изумленной хозяйки хрюшек. Далее купил у женщины одну из хавроний и погрузил ее в боевую машину.
Когда ас завел мотор, свинья, естественно, обезумела от ужаса и едва не стала причиной аварии самолета. Тем не менее Гулаев все ж вернулся на аэродром живым и со «свининой». А спустя несколько часов сюда же прибыло командование полка с награждающим. Однако вместо вручения наград начался разнос летчиков, успевших «принять на грудь» и закусить. В итоге вспыхнул конфликт, завершившийся избиением награждающего. После чего ни о какой «Звезде Героя» не могло быть и речи.

Драка с иностранцами

По другой версии, в конце 1944 года майор Н. Д. Гулаев в принудительном порядке был направлен на учебу в военно-воздушную академию вместе с еще несколькими советскими асами. Москва дорожила этими летчиками, а Николая Дмитриевича и еще кого-то решили отметить званиями Героев Советского Союза. Уже и Указ об этом был готов.
Прибыв в столицу, «соколы» расположились в гостинице и в процессе знакомства (не без горячительных напитков) решили продолжить общение в ресторане. Теплая компания направилась было в зал заведения, но их не пустили. Администратор заявил: «Товарищи, для вас мест нет!». А тут еще оказалось: за столиками веселятся румынские офицеры (Румыния воевала на стороне Германии и лишь в 1944 году присоединилась к антигитлеровской коалиции). Мало того, один из этих военных, указывая в сторону советских асов, что-то произнес и весь стол грохнул хохотом.
Это сработало как спусковой крючок! Гулаев и его спутники, привыкшие в воздухе действовать молниеносно, бросились дубасить обидчиков. Румын (а это была официальная делегация) крепко побили. Международный скандал дошел до Сталина, который постановил: всякие награждения наших летчиков отменить. Могло бы кончиться и хуже, но, говорят, вождь не стал из-за вчерашних противников ломать судьбы своих асов. Их просто отправили на фронт.

Что за ас, который меня сбил?

Про боевые заслуги Николая Дмитриевича тоже есть любопытная байка. Как-то над советским аэродромом повадился летать немецкий разведчик. Наши «ястребки», поднимались на его перехват, но фашист мастерски уходил от атак, не принимая боя. А на следующий день появлялся вновь, причем в одно и то же время. В итоге Гулаеву поставили задачу: сбить наглеца. Незадолго до прилета фашиста Николай сел в самолет и, набрав высоту, начал барражировать неподалеку, ожидая врага. Тот появился как по расписанию.
Н. Д. Гулаев рванул в атаку, завязалась долгая воздушная дуэль. Противники выписывали небесные кренделя, пытаясь зайти друг другу в хвост. Благодаря умелому маневру Николай Дмитриевич добился, наконец, чего хотел: увидел в перекрестье прицела «пикового туза». Нажал на гашетку, и через секунду фашист был повержен! В последний момент фриц успел выброситься из горящего самолета с парашютом. В итоге его взяли в плен. Это был полковник, награжденный четырьмя Железными Крестами. Он попросил показать ему того, кто сумел его сбить. Мол, он воевал в Италии, Франции и нигде не проигрывал воздушных единоборств. Когда фашистский ас увидел Гулаева, то не скрыл удивления. Видно, думал лицезреть большого «русского медведя», а тут совсем молодой, не очень высокий человек. После некоторого замешательства, немец протянул русскому летчику руку, но тот ее не пожал. Развернулся и вышел из комнаты.

Генеральством не кичился, мог ругнуться в сердцах

После войны (последний боевой вылет Н. Д. Гулаев совершил в Польше 14 августа 1944 года) он оставался на командных должностях в войсках ПВО СССР, служил советником во время войны в Корее (1950 — 1953 годы).
Одним из первых освоил управление реактивными самолетами-перехватчиками. В 1950 году окончил Военно-воздушную инженерную академию им. Жуковского, а в 1960-м — Военную академию Генштаба. Избирался делегатом XX съезда КПСС.
С 1960 по 1963 годы командовал 15-й дивизией ПВО Московского военного округа, штаб которой располагался в Ельце. Жил генерал Гулаев в доме на перекрестке улиц Советской и К. Маркса. Увы, сегодня об этом здесь ничего не напоминает.
Зато есть немало ельчан, которым довелось служить и общаться с Николаем Дмитриевичем. Вот что они вспоминают.

Заместитель председателя совета ветеранов Великой Отечественной войны, труда, Вооруженных Сил и правоохранительных органов г. Ельца, военный пенсионер, старший прапорщик Иван Тихонович Беляков:
— Генерала Гулаева уважали, он никогда не кичился своим генеральством, был прост, но строг с подчиненными. Нерадивым офицерам от него доставалось. Бывало ругал так, что мог даже и перегнуть палку — отделать матерком. Вспыльчивый был, но и отходил быстро. Однажды во время полетов, которыми он руководил на телегинском аэродроме, ему позвонила жена и, видно, попала под горячую руку. Муж ее чуть ли не по громкой связи отчитывал: «Нина, какого… ты мне на работу звонишь, дома разберемся…».
А еще он однажды встречался со студентами нашего института (ныне ЕГУ им. И. А. Бунина), одна девушка задала ему вопрос: «Как вы сбили первый фашистский самолет?». Николай Дмитриевич начал рассказывать, да так увлекся, что погрузил слушателей в атмосферу воздушного боя. Видать и сам «взлетел», потому как в горячке выпалил: «И вот я захожу к нему в хвост и как… дам!». Только вместо «дам» в сердцах выпалил непечатное словечко. Аудитория на секунду оцепенела от такой «фигуры высшего пилотажа», а потом грохнула хохотом. Генерал, вернувшись в реальность, смутился на краткий миг, но тут же рассмеялся вместе со всеми.
Николай Дмитриевич очень любил рыбалку и однажды попросил свозить его на Дон. У меня был друг в селе Верхнее Казачье, и мы отправились туда. Приехали. Понятное дело, образовалась «скатерть самобранка». Выпили. Потом еще немного, и генерал говорит, а гармонь-то у вас есть? Позвали местного гармониста, не помню, сейчас, как его звали, но парень был виртуоз. Выдавал такие аккорды, что Гулаев не выдержал и сплясал от души, с коленцами. Эта рыбалка мне навсегда запомнилась.

Квартиру не дал, а бандитов исправлял

Военный пенсионер, майор Юрий Павлович Белых:
— В начале 60-х я был сверхсрочником, служил сержантом в 15-й дивизии ПВО. Жил вместе с женой на улице Горького, в маленьком домике ее матери, где близких родственников насчитывалось аж 9 человек! Сегодня даже представить не могу, как это мы все помещались в этом «теремке». Тогда супруга написала в Москву в Министерство обороны письмо: мол, так и так, муж служит, а жить тесно, дайте квартиру молодой семье.
Примерно через месяц после этого стою на дежурстве, вдруг меня вызывают в штаб к самому генералу! Захожу в его кабинет, докладываю по всей форме: «Товарищ генерал, сержант Белых по вашему приказанию прибыл». А он мне показывает копию письма моей жены и говорит: «Это что?!». Я отвечаю, что уж очень у нас стесненные жизненные условия… А Гулаев в ответ как гаркнет: «Сержант! У меня офицеры без квартир живут, а тебе вынь да положь отдельное жилье, офигел?! Шагом марш отсюда и чтоб больше не заикался ни о каких квартирах…». Потом я уехал служить на Кубу во время знаменитого Карибского кризиса, и с Гулаевым больше не встречался.
Военный пенсионер, старший прапорщик Александр Александрович Малыгин:
— Я служил в войсках связи и устанавливал в квартире комдива Гулаева телефон. Этот дом и сейчас стоит на перекрестке улиц Советской и Карла Маркса. Помню, он дал распоряжение жене (она, кажется, была медиком): накормить нас с сослуживцами и даже налить по 100 граммов. Стол нам накрывала домработница, а от алкоголя мы наотрез отказались: ну как у своего ж генерала в доме пить?!
Еще у нас был случай, когда солдат пошел в увольнение и на радостях переборщил с «кваском». Видно, он что-то отчебучил прямо на улице. Тут к нему подошел небольшой человек в гражданском костюме и произнес: «Ты почему пьян?! Позоришь часть, а ну марш в казарму!». В ответ военный «взбрыкнул»: «А ты кто такой?!». Гражданский говорит: «Я генерал Гулаев…». Солдатик мгновенно «сдулся» и поплелся в часть. А на следующий день Николай Дмитриевич отчитывал офицера, отпустившего военнослужащего без должного присмотра. При этом он говорил: «Ты сам бандит, и солдаты твои бандиты, но я вас исправлю…». И исправлял: дежурствами, внезапными тревогами, проверками постоянной боевой готовности части.

Гулаев, редакция «Красного знамени» и домино

Фотокорреспондент газеты «Красное знамя» Владимир Герасимович Дурнев:
— В 1961 году я работал фотокорром районной газеты. Дружил с коллегой из «Красного знамени» Александром Максимовичем Боевым, кавалером ордена Славы, легендарным журналистом «Краснознаменки». Максимыч ездил на работу на мотоцикле с коляской. Однажды в этой коляске оказались удочки, видимо, не успел убрать после рыбалки. Боев, как обычно, остановился возле редакции. Вдруг рядом тормозит «Победа», из нее выходит генерал и давай расспрашивать: где рыбу ловишь, на что и так далее? В общем, на почве рыбалки они и сдружились. Удивительно, ведь на фронте, во время Великой Отечественной, Максимычу довелось воевать в Крыму, в подземных катакомбах Аджимушкая, а летчик-истребитель Гулаев бил фрицев высоко в небе. А в итоге пересеклись в Ельце у здания редакции!
Оба были заядлыми рыболовами. Я с ними раза три на рыбалку попадал. Причем, как правило, происходило это примерно так. Накануне рано утром Гулаев приезжал на аэродром в Телегино и садился в самолет, вылетавший, чтобы подтвердить метеосводки и другие параметры предстоящих полетов истребителей-перехватчиков. При этом генерал не только пилотировал, но не забывал поглядывать вниз на землю. Возвратившись на аэродром, он тут же звонил Боеву и радостно сообщал: «Максимыч, собирайся! На Сосне в районе Шаталовки — клев. Рыбаков полно! Едем!». Друзья брали удочки, садились на мотоцикл или в гулаевскую «Победу» и катили в заранее разведанный район. Так что своими богатыми уловами оба обязаны авиации.
У Николая Дмитриевича были телескопические удочки и рыболовные катушки (совершеннейшая диковинка для того времени), а еще цветная (!) леска.
На рыбалку он одевался просто: летная кожаная куртка, старая рубашка, брюки и сапоги. Строго соблюдал традицию «обмыть» первую рыбку, хотя выпивал немного. Но вот за рыболовный почин (у кого бы он не случился) наливал всем по 100 граммов, говорил тост: «За первую кровь!».
По характеру был простой, легкий и беззлобный, но в то же время взрывной. Бывало во дворе своего дома снимал китель с двумя звездами Героя Советского Союза и присаживался за стол к местным мужикам играть в домино. Случалось, психовал (уж очень был азартным), матом крыл соперников, особенно если проигрывал. Но всерьез никого не обижал и, если уж видел что переборщил, прямо говорил своему визави: «Ну ладно, друг, прости ты меня!». У него душа была, как у ребенка, нараспашку.

Архангельск, Высоцкий и белые медведи

С 1964 по 1974 годы Н. Д. Гулаев командовал 10-й воздушной армией, базировавшейся в Архангельске и его округе. Там по сию пору вспоминают о легендарном командарме. Да и как не помнить, если именно он пригласил в заполярный город Владимира Высоцкого, причем наперекор партийной верхушке. Поэт дал в местном Доме офицеров концерт, о котором говорят доныне. Есть легенда, что свои знаменитые песни «Смерть истребителя» (Я — Як-истребитель…) и «Песня летчика» (Их — восемь, нас — двое…) Владимир Семенович написал под впечатлением от общения с Н. Д. Гулаевым.
В 1973 году Николай Дмитриевич вновь стал участником международного скандала. На сей раз норвежские пограничники и экологи сообщили в Москву о том, что личный состав 10-й армии и ее командующий занимаются браконьерством, отстреливая белых медведей. Говорят, Гулаев действительно дал распоряжение бить косолапых, если те приблизятся к воинским частям. Но это произошло после двух случаев нападения животных на солдат.
Как бы там ни было, командарма вызвали в столицу для разбора его действий. Во время заседания специальной комиссии, выслушав критику в свой адрес, Гулаев произнес: «Прошу встать тех из вас, кто был на фронте». В итоге поднялись единицы…

В ТЕМУ:
Генерал-полковник авиации Н. Д. Гулаев награжден орденами Ленина (дважды), Красного Знамени (четырежды), Красной Звезды (дважды), Отечественной войны I степени (дважды), Октябрьской революции и многочисленными медалями. Бронзовый бюст дважды Героя Советского Союза установлен на его родине — в городе Аксай Ростовской области (там же есть улица, названная в его честь). В Москве, Ярославле, Аксае и Архангельске на домах, где жил Николай Дмитриевич, открыты мемориальные доски. Имя Гулаева увековечено на стеле героев в Архангельске.

А когда главком ПВО маршал П. Ф. Батицкий пригрозил генералу: мол, Коля, вот уволим тебя из армии, что будешь делать? Ведь ты ж ничего не можешь, кроме как воевать… Н. Д. Гулаев дерзко ответил: «Паша, приеду к родственникам в Москву, выйду на Красную площадь в своем мундире, положу фуражку на брусчатку и сяду рядом. Думаю, туристы, да и наши люди мне не дадут пропасть, авось что-нибудь да подадут..». На том и расстались.
Через год после этой истории генерала-полковника Гулаева действительно перевели в столицу — на штабную работу. А затем (1979 год) отправили в отставку. Говорят, он очень переживал по этому поводу. Умер 27 сентября 1985 года, похоронен в Москве.