Самохвалов Иван Алексеевич

Мой дедушка, отец мамы, Иван Алексеевич Самохвалов родился в д. Реневка Становлянского района в 1902 году. Он обладал веселым и общительным нравом. Мама рассказывала, что если где нибудь хохочут колхозники, собравшись в кучку, ищи там деда Ивана. Это он травит свои байки.
До войны в Реневке было 76 домов и свой колхоз «Стальной конь». Шестьдесят человек из деревни полегло на фронтах Великой Отечественной войны. Мама по пальцам пересчитывает отцов своих сверстников, которые вернулись с войны: «Одиннадцать, двенадцать, ну пусть пятнадцать от силы…».
За свои веселые байки и частые воспоминания о военной судьбе дедушка Ваня получил в деревне прозвище «Иван Лексев-война». А ему было о чем рассказать. Он прошел всю Великую Отечественную, дважды был в плену и дважды бежал. От родного порога дошел до фашистского логова, расписался на рейхстаге и вернулся гвардейцем с орденом Красной Звезды и медалями «За боевые заслуги», «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина». И ни одного ранения! Случай очень редкий.
В самом начале войны дедушке было 39 лет. Его часть, как и многие другие, попала в окружение. Выходили и прорывались мелкими группами.
— Коммунисты есть? — спросил командир.
— Я, — сказал боец Самохвалов.
— Будешь моим помощником!
Шли на восток ночами, днем отсиживались в лесах и балках. Поздними вечерами, разведав обстановку, просили в деревнях хоть что-нибудь поесть. Сердобольные русские женщины делились, чем Бог послал, отрывая от детей в то голодное время. В одной из деревень в крайней хате остановились, попросили покормить, хозяйка начала готовить. Чего-то не хватило, может хлеба, и командир послал своего помощника в соседний дом. Там хозяйка хорошо встретила моего дедушку, завернула с собой еды и вышла на улицу посмотреть обстановку. И вдруг, встревоженная, забегает в дом:
— Не твоих ли товарищей немцы из Машкиного дома вывели?
Иван огородом, пригнувшись, бегом к лесу. Остался один. Опять ночами шел на восток. С винтовкой, в красноармейской форме, с партбилетом в кармане.
В одной из деревень (дед Иван помнил ее название, ездил туда после войны) хозяйка сказала:
— Убьют тебя! Сколько немцы уже бродячих солдат расстреляли! Переоденься. Возьми вон одежу моего мужа. Он все равно на фронте. Они к гражданским мужикам реже цепляются. Так, может, до наших дойдешь.
Иван Алексеевич сбросил солдатское обмундирование, оделся крестьянином, спрятал под стреху свой партбилет, (коммунистов сразу расстреливали!) и под видом местного жителя (кажется, с граблями на плече) пошел проселками к своим, но уже днем.
И все-таки его схватили.
— Зольдат?
— Нет! Крестьянин я.
Немцы обыскали, увидели солдатское белье.
— Зольдат!
Вместе с двумя парнями заперли в хлев, поставили часового. Ночью «рус Иван» стал подбивать ребят к побегу:
— Давайте в соломенной крыше сделаем дыру и дадим деру.
— Что ты! Поймают — расстреляют!
— Ну как хотите.
Иван Алексеевич встал на корову, проделал в гнилой крыше отверстие и благополучно сбежал. И опять пешком на восток.
Уже недалеко от фронта, где-то в Орловской области, его снова схватили. Пересыльный лагерь военнопленных и пешие этапы на запад. За свои долгие скитания солдат отощал, обувь разбилась, сил не было, еле переставлял ноги. На его глазах немцы пристреливали тех, кто уже не мог идти. К обессилевшему Ивану подъехал на лошади конвоир. Окрик:
— Ну-ка возьми лошадь под уздцы! Веди! Перекушу пока, — потом тихо: — Да висни на ней, не бойся! Она черта выдержит! Скоро привал.
И даже сунул кусок бутерброда. Как Бог послал этого конвоира — дед Иван так и не понял до конца жизни. Но тот человек и кусок хлеба спасли ему жизнь
Военнопленных привели в большое село и загнали в здание церкви. Вдруг открылась дверь, собирают команду на заготовку воды. Речушка оказалась рядом, конвоиры стали коридором, и военнопленные начали таскать в котелках воду для товарищей.
— Я, — вспоминал дедушка, — сходил пару раз, пригляделся. Нас много, конвоиры смотрят не очень внимательно, вдоль речки кусты. На третий раз — котелок в сторону, и за кустами по воде вдоль берега улизнул.
Уже зимой, в декабре 1941 года, сразу после отступления немцев из Реневки, Иван Алексеевич появился ночью дома: обросший, оборванный и голодный. Он несколько дней скрывался, отсыпался, набирался сил, подлечивал разбитые ноги. Узнали, что еще один солдат в соседнем селе Шипово прибежал из окружения. Встретились. Григорий Кузнецов. Решили вместе идти в военкомат, власти только начали возвращаться в освобожденный от немцев район. И пошли добровольно. Тот, второй, с войны тоже вернулся.
И вновь нашему деду повезло. Он попал в артиллерийскую часть, в тяжелую артиллерию главного командования. Тяжелые пушки и гаубицы не выставляли непосредственно на передовую, и шансов выжить было больше. Надо еще учесть, что в ту пору Ивану Алексеевичу было уже сорок лет, он понюхал пороху, имел жизненный опыт и не принимал опрометчивых решений.
В его воспоминаниях не раз проскальзывали запомнившиеся случаи военной поры. Вот, к примеру, эпизод. Идет рота солдат. Стоят брошенные немцами автомашины.
— Ребята! — кричит командир, — кто сможет завести машину?
Ни одного из сотни не нашлось! Да и с велосипедами похожее явление. В июне 1945-го стояли под Берлином на отдыхе, ждали демобилизацию старших возрастов.
— Велосипедов в Германии — пруд пруди, — вспоминал дедушка. — А наши на них ездить не умеют. Взялся сам научиться. Учился-учился, пока не надоело. Благо нас не тревожили тогда никакими занятиями. Шут его знает! Так и не научился!
-Послали нас как-то двоих осмотреть уцелевший особняк под штаб. Пришли мы с напарником, осмотрели все помещения, наверх на чердак поднялись, а там какой-то мешок с кольцами, серьгами, бусами. Награбленными, наверно. Вернулись, доложили начальству. Куда потом это богатство дели? Не знаю.
Два русских мужика и в карман-то себе ничего не положили. Такие вот были люди.
Вернулся дедушка домой в сентябре 45-го. Мужиков в колхозе осталось наперечет. Моя мама вспоминает, как ее отец, повесив на шею меру-кошелку, вручную засевал колхозные поля. А младшая сестра моей мамы, 1940 года рождения, еще долго привыкала к своему отцу в свои шесть лет. И говорила моей бабушке:
— Вон, твой солдат на обед пришел.
Дедушка много лет проработал заведующим молочно-товарной фермой. Был почетным колхозником и бессменным председателем ревизионной комиссии колхоза. Бабушка была сельским учителем. Их семью уважали односельчане. Самохваловы воспитали трех дочерей: Тамару, Маргариту и Римму. Старшая Тамара в 19 лет ушла добровольно на фронт в партизаны и тоже вернулась с войны живой. Но это уже другая история и судьба.
Софья МАРКИНА,
внучка.

 ######75летПобеды #Елец #ЕлецГородВоинскойСлавы#годПамятииСлавы#Никтонезабыт#фашизмнепройдёт#бессмертныйполк#