С точностью до мелочей

С судьей Елецкого городского суда Г. Л. Анпиловой журналисту разговаривать одно удовольствие: у Галины Леонидовны феноменальная память на интересные (и познавательные) дела, она умеет доступно объяснить сложные вещи (а юриспруденция — наука сложная, точная, сродни математике). …Бывает так: поговоришь с человеком с полчаса (мы общались с Г. Л. Анпиловой 40 минут) и поймешь про него если не все, то многое. Задумаешься над тем, как много значит для собеседника работа. Осознаешь, как нелегко складывалась у человека жизнь и какие испытания она ему уготовила. Обыватель привык воспринимать судью как вершителя правосудия в мантии, как функциональную единицу органа власти. А ведь судья — прежде всего человек.

Три попытки

Галина Леонидовна из простой рабочей семьи, где воспитывались три дочери. Работать в сфере юрис пруденции Галина Леонидовна
мечтала с 9-го класса. С малых лет стремилась бороться за справедливость. Комсорг класса, активистка, всегда готовая прийти на помощь, поддержать. Или хотя бы дать списать (за что строгие педагоги нередко выставляли девушку из класса). У Галины оказался математический склад ума. Но тому, что она пошла в юристы, почему-то все близкие и знакомые удивились, не ожидали такого выбора. Штурмовать юридические вузы девушке пришлось неоднократно: раз за разом Галина недобирала баллов при поступлении. После первого провала на экзаменах в воронежский
вуз она пошла учиться на секретаря-машинистку в техническое училище. Еще во время учебы в ТУ № 2 Галине предложили пройти практику в Елецком городском суде. После окончания училища ее приняли на работу в горсуд все тем же секретарем-машинисткой.
Вскоре Галина Леонидовна была переведена на должность секретаря
по уголовным делам. После двух лет работы в городском суде девушка снова попыталась поступить в юридический вуз, на этот раз в харьковский. Помимо университетов с юридическими факультетами, в СССР тогда было всего три правовых института — в Харькове,
Свердловске и Саратове. Причем выпускников школ туда не брали —
принимали только со стажем работы в профильных госучреждениях не менее двух лет. И опять неудача. На следующий год — третья по счету попытка, в Саратове, оказавшаяся успешной. Пожалуй, эта черта характера у Галины Леонидовны с юности — упорно добиваться поставленной цели. Многие бы на ее месте давно махнули рукой и
пошли другой дорогой. Но только не Анпилова. В 1987 году Саратовский юридический институт им. Д. И. Курского (сейчас это Саратовская государственная юридическая академия) распахнул свои двери для студентки из Ельца. Училась Галина очно, окончила вуз
в 1991 году.

Возвращение в Елец

Направили работать в с. Доброе. Поскольку в стране после августовского путча была неразбериха, судьей Галину Леонидовну назначили лишь в феврале 1992 года, до этого она в добровском суде трудилась в качестве стажера. Проработала Анпилова в селе недолго. Галина Леонидовна вышла замуж, уехала с супругом в Ленинградскую область. Там семья прожила до 1998 года, родился сын. Так сложилась жизнь, что Галине Леонидовне пришлось вернуться в Елец. В 2000 году Г. Л. Анпилова была назначена судьей Елецкого городского суда.

Скрупулезный подход

Спустя несколько лет после прихода Г. Л. Анпиловой в городской суд
здесь была введена специализация рассмотрения дел. Наполняемость
судейского штата позволяла распределить нагрузку по определенным
направлениям. К примеру, за Галиной Леонидовной закрепили жилищные споры. Их судья рассматривает до сих пор и считает эту категорию дел одновременно и сложной, и легкой. — Сложны они тогда, когда понимаешь, что с точки зрения морали поступаешь неправильно, а по закону по-другому сделать не можешь, —
объясняет Галина Леонидовна. Такие ситуации в судебной практике возникают нечасто, но они случаются. И надо понимать, что судья
в подобных делах (впрочем, как и во всех остальных), вынося решение, обязан руководствоваться исключительно буквой закона, сантименты и эмоции здесь неуместны. Судья Анпилова привыкла скрупулезно, глубоко вникать в суть рассматриваемого дела — уж таков у нее характер. Иногда говорят, что Галина Леонидовна долго ведет процессы. Это оттого, что судья привыкла вчитываться в каждую бумагу и тщательно изучать ее до последней буквы. Она «помнит руками»: достаточно подержать материал, знакомясь с его содержимым, чтобы документ надолго отложился в памяти.
— Могу и ночами засиживаться, — признается Галина Леонидовна. —
Придешь уставшая, а мысли в голове так и сменяют одна другую, их непременно надо перенести на бумагу. И никуда от этого не деться. Садишься, включаешь компьютер — «и вновь продолжается бой». Конечно, это тяжело, надо отдыхать. Но ничего не могу с собой поделать — так уж привыкла.

Такая мать:

не воспитывать, но претендовать Галине Леонидовне вспомнилось
одно наследственное дело. Оно касалось признания матери погибшего
мужчины недостойным наследником. Судья Анпилова пришла домой,
приготовила ужин, позанималась с сыном-школьником. Мальчик лег
спать, а Галина Леонидовна села за стол и стала делать наброски будущего решения. Писала, писала — на часах полночь. Пора бы укладываться и самой. Легла. Сон не идет, мысли не дают уснуть. Встала и продолжила работать. Писала до трех ночи. Потом
снова легла. Но опять не заснула, вернулась к столу. Короче, закончила Галина Леонидовна в шесть утра. Приняла душ, позавтракала, собралась — и на работу. — Сложность этого дела состояла в том, что оно было морально тяжелым, — пояснила Г. Л. Анпилова. — В свое время родители того парня развелись. Ребенка делили-делили, и в конце концов он оказался не нужным ни маме, ни папе — мальчика воспитывали дедушка с бабушкой со стороны отца и его крестная, которая, в сущности, заменила маму. Папа иногда заходил, а родная мама вообще не появлялась. Дедушка и
бабушка приватизировали квартиру, когда мальчик был еще маленький. Доля в этом жилом помещении полагалась и внуку.
Шли годы. Парень отслужил в армии, вернулся, женился. В семье
родился ребенок. И вот молодой мужчина погибает. Подробности
этого происшествия с годами забылись. Впрочем, они применительно к гражданскому делу о наследовании не так уж и важны.
После смерти мужчины открылось наследство, состоявшее из 1/3 доли в квартире, принадлежавшей дедушке и бабушке (они на тот момент были живы). И тут объявилась мать покойного и подала нотариусу заявление о принятие наследства. — Процесс был очень труден
потому, что крестная погибшего, участвовавшая в заседаниях, приносила пачки фото — доказательства ее участия в воспитании ребенка, допрашивались десятки свидетелей, подтверждавших, что родная мама о сыне никак не заботилась, — вспоминает Галина Леонидовна. — Судом рассматривалось заявление о признании ее недостойным наследником. Мама не смогла атрибутировать ни одну фотографию с сыном — сказать, сколько ему здесь лет, какое событие изображено… Именно этот процесс стал для меня морально
тяжелым, потому что я признала мать недостойным наследником.
Это решение обжаловалось, но былооставлено без изменений. Парадокс: после этого решения сноха стала общаться со свекром и свекровью. Вместе ходили на могилу погибшего сына и внука, облагораживали ее.

Юридическая
грамотность оставляет
желать лучшего

Эту больную тему мы уже как-то обсуждали в беседе с председателем Елецкого городского суда Р. В. Гольтяевой. Римма Васильевна
подтвердила: правовая грамотность участников процессов, в том числе дипломированных юристов (члены адвокатских палат не исключение), сегодня нередко такова, что просто
руками хочется развести. — Представителей «старой гвардии» адвокатов, начинавших еще при СССР, осталось очень мало, — с
сожалением отметила Галина Леонидовна. — Вот они действительно
работали на совесть, со знанием дела. С ними было интересно в процессе. Он же состязательный по сути — стороны спорят, аргументируют свои доводы с опорой на действующие нормы права.
Современные юристы (адвокаты, просто представители истцов с юридическим образованием или даже без оного), участвующие в судебном процессе, зачастую уже не те, что прежде. Сегодня практически любой человек может быть уполномочен доверителем на участие в заседаниях суда. Законом лишь ограничено право на
участие в апелляционной и кассационной инстанциях, где представители сторон обязаны подтвердить свои полномочия не только доверенностью, но и дипломом о юридическом
образовании. Правда, это правило не касается обжалования решений, вынесенных мировыми судьями. — С проблемой неподготовленности сторон к процессу приходится сталкиваться практически на каждом
судебном заседании, — сетует Г. Л. Анпилова. — Часто спрашиваю: «Почему пришли в суд неготовыми?». Слышу в ответ: «Да мне только что документы представили, буквально за 5 минут до процесса!». Но я
считаю, если уж юрист берется защищать интересы гражданина, не
разбирающегося в нормах права, он обязан изучить дело от корки до
корки, так, как разбирают его судьи, готовясь к процессу. Просто иногда складывается впечатление, что представитель истца прочел исковое заявление, составленное, возможно, им же самим за 5 минут до начала заседания. Потому что иногда задаешь ему вопрос, а человек не понимает, о чем спрашивают, начинает рыться в
бумагах: «Сейчас, сейчас…». Бывает, что представляют документы с ходатайством приобщить их к делу, а бумаги эти… вызывают
сомнение в подлинности. Более того, юрист (адвокат) или сам истец (ответчик) их даже не читали! И это не единичные случаи.

«Я отобрала квартиру
у работяги»

Хороший заголовок для желтой прессы, не правда ли? Но судья Г. Л.
Анпилова именно так и сказала: отобрала квартиру у рабочего человека. Это морально очень тяжелое дело Галина Леонидовна запомнила навсегда. Когда в 8 часов вечера судья зачитывала резолютивную часть решения, у нее дрожали голос и руки.
Как же так вышло, спросит читатель, почему подобное стало возможно? Если ответить коротко, то все потому же, о чем уже говорилось выше, — в том числе из-за юридической безграмотности людской, из-за неумения (помноженного на нежелание) читать договоры и прочие важные бумаги, которые вы подписываете.
В конце концов, из-за экономии на грамотном юристе (адвокате), умеющем внимательно прочесть документ, перед тем как клиент поставит на нем свою подпись. Вот понадеялся хороший рабочий человек на авось — и лишился квартиры. Но ближе к делу — как все случилось. Работяга-дольщик вложил в квартиру деньги, отремонтировал. Но она ему не досталась. Квартира
оказалась «двойная»: на одно и то же жилое помещение имелись два
договора на долевое участие. До сих пор Галина Леонидовна не может понять, почему такое стало возможным. Да, возбуждалось уголовное дело. Количество томов доросло почти до двух десятков, производство то прекращалось, то возобновлялось… У работяги, лишившегося квартиры, договор на долевое участие был датирован, допустим, 5 сентября (здесь и далее даты условные — авт.), а у второго гражданина, претендующего на это же помещение, — от 5 октября. — С одной стороны, у рабочего договор отмечен числом ранее, чем
у второго претендента, — объясняет Галина Леонидовна. — Но дело в том, что дом сдавался в несколько очередей и на 5 сентября документов на землю еще не было (они появились 30
сентября)! И поэтому у второго гражданина право собственности возникло на законных основаниях — когда уже существовали оформленные бумаги на земельный участок, были проведены необходимые проектноизыскательские работы…Вот так ни о чем не подозревающий работяга подмахнул, не глядя, документ, «благодаря» которому оказался без квартиры. В том договоре не проставили даже номеров жилых помещений (как определять, какая квартира предоставлялась именно ему?). А в документах второго дольщика номера уже были. В итоге квартира досталась второму дольщику. Это решение далось судье Анпиловой очень тяжело. Но другого по закону просто быть не могло. …Галина Леонидовна спешила на
очередной процесс, и поэтому наша
беседа прервалась.